Манихас Георгий Моисеевич уроженец Ярославской области. С отличием окончил Владивостокский медицинский университет с факультетом лечебное дело. Прошел клиническую ординатуру с курсом хирургии. Безотлагательно продолжил обучение в аспирантуре на очной форме обучения с хирургическим курсом. С отличием окончил аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию. Все время обучения работал на факультете лечебное дело. Отправился в Ленинград на стажировку. Там же началась его врачебная деятельность. Этот отъезд, оказался решающим. Георгий Моисеевич крепко обосновался в северной столице нашей родины. Возглавлял отделение хирургии городской клинической больницы. Руководил городской поликлиникой. Работал в Монголии в военном госпитале, заведующим хирургическим отделением. По возвращению, был назначен на должность главного врача, в Санкт – Петербургский клинический онкологический диспансер. Которым он руководил тридцать лет. За это время он в совершенстве овладел, спецификой знаний в онкологии. Неоднократно проходил специализации в ведущих онкологических клиниках мира. Защитил докторскую диссертацию. Докторскую диссертацию защищал, в Санкт – Петербургском медицинском университете имени академика Павлова. С тех пор его деятельность тесно связана с этим университетом.

Деятельность руководителя.

Манихас Георгий Моисеевич – онколог

Георгий Моисеевич уже много лет руководит кафедрой онкологии в данном учебном учреждении. За свою педагогическую деятельность, подготовил и выпустил сотни высококвалифицированных специалистов хирургов – онкологов. Все это время ведет активнейшую научно – исследовательскую деятельность. На его счету пять патентов на изобретения, шесть монографий, десять врачебных и учебных руководств, более трех сотен научных, исследовательских и публицистических работ. Георгий Моисеевич охотно вовлекает в научную деятельность студенчество и аспирантов. Консультирует соискателей на ученую степень. За последнее время под руководством профессора Манихаса, было представлено и успешно защищено пять кандидатских и одна докторская диссертация. Но самой приоритетной деятельностью профессора, всегда остается врачебная работа хирурга – онколога.

Достижения доктора.

Ради развития и усовершенствования которой, он посветил всю свою жизнь. Манихас Георгий Моисеевич является доктором наук. Профессором. Заслуженным врачом России. Главным онкологом Северо – Западного округа. Отличником здравоохранения. Заслуженным работником науки. Главным редактором профессиональных изданий по хирургии и онкологии в Ленинградской области. Состоит в членстве мировых организаций по борьбе с раком. Возглавляет Европейскую Ассоциацию онкологов – хирургов. Возглавляет Российское сообщество онкологов. Руководит кафедрой онкологии в Санкт – Петербургском медицинском университете имени Павлова. Председателем ученого совета. Высококвалифицированным онкологом – хирургом. Педагогом. Научным и общественным деятелем.

Нина Злаказова

Поговорку про невесёлую жизнь в эпоху перемен относят к мудрости древних китайцев. Главный врач Санкт-Петербургского городского клинического онкологического диспансера Георгий Манихас добавляет к ней своё продолжение:, но живём же! и жить становится всё интереснее.

В следующем году главному онкологическому учреждению северной столицы исполнится 65 лет. Важных и интересных событий здесь происходит очень много, и о некоторых из них Георгий Моисеевич рассказал нашему корреспонденту.

Сколько стоит онкобольной

— Георгий Моисеевич, давайте расскажем о главных событиях последнего года в деятельности Петербургского городского онкодиспансера. Что было для него самым существенным и примечательным?

— Прошлый год для нас отмечен Съездом онкологов России. А съезд — это подведение итогов, представление их в рамках докладов и сообщений. Мы представляем свои нововведения, внедрённые технологии, оцениваем себя и смотрим на коллег из других регионов. Надо сказать, выглядим мы неплохо. В прошлом году готовились к внедрению системы квот по высокотехнологичной медицинской помощи, причём мы заранее многое сделали в этом направлении. Строгие правила всегда заставляют определить приоритеты, по-иному расставить акценты по направлениям диагностики и лечения, наметить новые подходы к внедрению высокотехнологичных методов. Высокотехнологичная помощь предоставляется петербуржцам, а оплата осуществляется за счёт федерального и регионального бюджетов. Это очень серьёзная и большая работа.

— Насколько сегодня работает система квотирования высокотехнологичной помощи? Выполняет ли учреждение свои квоты?

— Да, система квот реально работает, и можно с уверенностью говорить о том, что пациенты от этого выигрывают, потому что получают очень дорогостоящую и качественную помощь. Врач и лечебное учреждение от этого тоже в выигрыше — идут средства на лекарства, на расходные материалы, а также и на зарплату. А это особенно важно сейчас, потому что во взаимодействиях со страховыми компаниями уже выстроена система плановых заданий. Мы к этому шли, и схема работает. Я говорю о том, что материальные ресурсы очень жёстко увязаны с тарифами и с плановыми заданиями. Это приводит к тому, что страховые компании, как говорится, не дремлют, строго следят за соблюдением всех условий договора, а нам приходится прикладывать больше усилий для перевыполнения этих заданий. Затраты как на плановую, так и на сверхплановую помощь одинаковые, но сверхплановая помощь требует доказательств её необходимости и объёма исполнения. Потому что сначала выполняешь объём, а потом ждёшь его оплату.

— И когда приходит момент расчёта, его оплачивают, например, по сниженным тарифам…

— Да, профессионалы понимают, что это вполне возможно. Ни для кого не секрет, что когда в системе в целом или в регионе не хватает денег, идут на снижение тарифов. Так и произошло у нас в 2009 году, когда мы перевыполнили план, и за больных, пролеченных в декабре, нам заплатили 35% стоимости. И это легло особым бременем на учреждение. А теперь представьте себе недалёкое будущее, когда у нас будет плановое госзадание, понимания о содержании которого пока до сих пор ни у кого нет. К 2012 году мы должны на него перейти, сейчас начинается переходный период, и по сути с января будущего года мы уже можем быть одним из учреждений, работающих по такому госзаказу. Но кто сегодня ответит на вопрос, что такое госзаказ? Что за ним стоит? Как будет работать его финансирование? Ясно, что средства пойдут в основном на те же защищённые статьи, что и сегодня. Но зато к нам придут расходы по коммунальной составляющей и многим другим. Как они будут компенсироваться, неизвестно, а вся ответственность ляжет на нас.

Как почувствовать температуру земли

— Насколько тяжёлым будет для вас бремя по содержанию учреждения? Вы просчитывали уже сегодня, во что это может вылиться?

— Вы знаете, например, что только расходы по содержанию современного оборудования любой больницы — это серьёзные деньги. В учреждении его должны обеспечивать профессиональные инженеры, а должности такой у нас в штатном расписании, между прочим, нет. Наш инженер лишён многих профессиональных льгот, он должен забыть о выслуге лет, об инженерных категориях и так далее, в медицине всё иначе. Не говоря уж о том, что до сих пор не предусмотрены должности инженеров-электронщиков, физиков-медиков, которые обслуживают оборудование стоимостью в десятки миллионов евро! Представьте, что дорогостоящее и долгожданное оборудование куплено, например: магнитно-резонансный томограф, —, а дальше начинается его эксплуатация. А кто его эксплуатирует? Человек за копеечную зарплату, которая ниже, чем у слесаря трамвайного парка, обслуживает миллионное оборудование. Значит, мы не можем своих специалистов подготовить или готовим их долго и трудно, но в то же время нам приходится огромные деньги платить западным специалистам за обслуживание оборудования. И здесь условия уже нам диктуют жёстко: приезжает специалист, который получает более 50 евро за час. Вот где нужно экономить бюджетные средства! Такие статьи расходов всегда вызывают беспокойство из-за своей неопределённости, неточности. Ещё один момент, нигде не прописанный: должны ли существовать единые тарифы при различных условиях, обеспеченности и отличающихся больничных площадях? Ведь учреждения разные, и эксплуатация вновь построенной больницы очень многим отличается от эксплуатации больницы, построенной в прошлом или даже позапрошлом веке, что тоже бывает. Но, чтобы учреждение было готово к выполнению государственного задания, оно должно соответствовать единым требованиям или стандартам. А стандартов до сих пор так и нет.

— Прямо скажем, задача не из простых — «причесать» разношёрстное российское здравоохранение под категории, под строгие стандарты, принятие которых государство ко многому обязывает.

— Да, нам понятно, почему стандартов нет: невозможно уравнять больницы, расположенные в Санкт-Петербурге и где-то в глубинке. Хотя сейчас, например, наши северные районы, особенно там, где проходят нефтегазовые пути, обеспечены, бывает, лучше столичных клиник. Но и это надо просчитать:, а насколько такое оснащение эффективно? Поэтому вопросов очень много, и к будущим стандартам надо подходить очень осторожно. Я понимаю, российское здравоохранение торопится, нам хочется поскорее всё наладить, но при этом нельзя отрываться от реальности. Я бы сказал, надо чувствовать температуру земли, на которой стоим.

Зачем капиталист лечит российского больного

— Разматывая ежедневно бесконечный клубок проблем, связанных с существованием городского диспансера, что вы думаете о настоящем и будущем российской онкологии в целом?

— Обозначенные проблемы общие, и мы не исключение. Я смело могу говорить об онкологии России в целом: раз в год, а то и чаще мы обязательно встречаемся с коллегами. Институт главных врачей-онкологов объединяет людей, которые друг друга понимают, примерно одинаково осознают свои задачи. Могу сказать следующее: уровень диагностики, уровень оказания помощи, применения современных технологий и лекарств — всё это в целом в России соответствует мировому уровню. Об этом можно говорить спокойно и уверенно. Один из показателей — участие практически всех головных учреждений в международных клинических исследованиях, и это говорит о мировом признании нашей онкологии. Потому что, как ни крути, а плохому центру спонсор не поручит проведение исследований.

— Спонсор — это фирма, которая производит то или иное лекарственное средство. Как вы считаете, что дают такие исследования пациентам?

— В разговорах на эту тему очень многое передёрнуто, многое трактуется совершенно не так, как следовало бы. Вообще любая сложная, тяжёлая работа, которую кто-то хорошо выполняет, часто вызывает чувство неприятия у тех, кто такую работу сделать не в силах. Нужно знать главное: если посчитать, сколько в среднем онкологическое учреждение, занимающееся такими исследованиями, привлекает дополнительных средств для лечения больных (а это бесплатно для людей!), то снимаются многие вопросы. Если говорить о нашем диспансере, то это около 200 миллионов рублей в год. Благодаря клиническим исследованиям мы такую сумму вливаем в бюджет учреждения лекарствами и расходными материалами. И дали нам эти средства зарубежные спонсоры. А когда начинаются разговоры, что к нам, врачам и пациентам, относятся как к подопытным кроликам, я говорю, что это просто клевета. Это тоже разговоры людей, которые не могут хорошо делать своё дело. Потому что нет более защищённых пациентов, чем те, которые участвуют в клинических исследованиях. Конечно, такая работа хорошо оплачивается — потому что любая хорошая работа должна быть хорошо оплачена. Вот и весь разговор на эту актуальную тему.

Как выглядит лицо Минздрава в онкологии

— Георгий Моисеевич, мы с вами начали разговор о состоянии онкологической отрасли в российском здравоохранении. Что ещё может быть показателем её сегодняшнего развития?

— Не будем забывать о том, что работает национальный проект «Здоровье». Вы знаете, на Съезде онкологов я впервые хорошо увидел лицо Министерства здравоохранения в онкологии, и оно произвело на меня неплохое впечатление. Мы боялись увидеть, что министерство далеко от нас, практических врачей, но оказалось, что это не так. Главное, мы почувствовали глубокий уровень знания проблем онкологии, услышали понимание этих проблем, то есть налицо чёткое, понятное движение вперёд. Мы видим это на деле: сейчас многие регионы обеспечиваются новейшим дорогостоящим оборудованием, и это уже тот высокий уровень, о котором мы говорим. Приезжают пациенты из регионов, и мы видим потенциал врачей и лечебных учреждений, однако всё-таки заметно, что их сдерживают ресурсы. Но то, что врачи знают, как и чем лечить, — это уже дорогого стоит. Сегодня они широко используют возможность направления пациентов для высокотехнологичной помощи в федеральные и региональные учреждения, и это очень важно.

— Сравните возможности вашего диспансера с работой подобных учреждений в других крупных городах России. Что нового появилось в его работе, какие моменты остаются постоянными и определяющими?

— Сегодня диспансеры России работают на уровне научных институтов. Мы как клинический диспансер выполняем серьёзный объём учебной и научной работы. У нас базируются семь кафедр пяти высших медицинских учебных учреждений. А это значит, что к нашим сотрудникам добавляются профессора, доценты, аспиранты, которые становятся постоянными участниками лечебного процесса. Я возглавляю кафедру на факультете последипломного обучения, к нам приезжают коллеги из других регионов, проходят обучение сотрудники и ученики смежных кафедр, и иногда за одной партой оказываются клинический ординатор и профессор. Система переподготовки, система сертификации предполагают постоянные курсы и учебные занятия. И здесь мы используем потенциал друг друга, это интересно нашим слушателям, поскольку это взаимообогащающий процесс.

— Что изменилось с точки зрения лечебного процесса и как почувствовали эти изменения ваши пациенты?

— Например, у нас теперь совершенно другой подход к диагностике и лечению с учётом современных интервенционных радиологических методов. В частности, ангиография дала возможность принципиально новых подходов для лечения метастазов печени. Во-первых, это совершенно иной подход к диагностике. Компьютерная ангиография даёт изображение в системе 3D, и это позволяет заранее предопределить характер хирургического или иного лечения. Во-вторых, совершенно другой подход к лечению больных раком шейки матки. Один из моментов, препятствующих активному лечению, — кровотечение и инвазивная инфильтрация. Мы проводим акклюзию сосудов и переводим больного на иной уровень противоопухолевого лечения, позволяющий провести лучевую терапию или даже операцию. Ещё одно важное направление — эндовидеохирургия. С каждым годом растёт опыт хирургов, это итог общения с российскими и зарубежными коллегами. Конечно, такой мультицентрический подход увеличивает наши возможности и наш потенциал.

Может ли онкобольной думать о продолжении рода

— Какие научные исследования, проводимые в диспансере, имеют самый прямой и перспективный выход на здоровье пациента, сохранение его жизненных возможностей?

— Последний год позволил нам увидеть наши гипотезы и предположения о репродукции в онкологии в реальном измерении, и уже получен соответствующий патент. Мы занимались этими вопросами несколько лет, а актуальны они для тех больных, которые встретились со злокачественным заболеванием тогда, когда ещё можно думать не только о сохранении жизни, но и о продолжении рода. Это больные дети, особенно если говорить о гемобластозах: ведь несколько лет назад они умирали в 90% случаях. Сейчас в 95% случаев они остаются живы, с возможностью нормальной трудовой жизни. А мы задумались ещё и о репродукции. Лечение онкологии — это агрессивное лечение, приводящее зачастую к изменениям хромосомных структур, что иногда полностью отвергает возможность дальнейшей репродукции. Больным предлагается до начала лечения задуматься о сохранении этой функции путём консервации репродуктивного материала. Когда пройдёт время, можно уже решать, что делать с такой возможностью. Иногда женщина впоследствии может даже сама свою яйцеклетку выносить. Или суррогатная мать. И второй метод: эту же ткань мы подсаживаем на брюшную полость или в другое место, и женщине, допустим, не нужна гормонозаместительная терапия, она сама себя обеспечивает гормонами. Здесь много интересных вопросов, это одно из интересных научных направлений, но всё это мы уже сейчас широко делаем.

Факты
. Городской онкодиспансер создан в 1946 году. В 1958 году учреждение получает отдельное здание, расположенное по ул. Красной связи, 17а. Устанавливается первый аппарат для дистанционной лучевой терапии.
. В 1964 году диспансер получает комплекс зданий на Каменном острове, 2-я Берёзовая аллея, 3/5, где развёртывается основная база со стационаром на 450 коек.
. В 2002 году в рамках реструктуризации коечного фонда городского здравоохранения, с целью рационального использования ресурсов и повышения качества оказания специализированной медицинской помощи, проведена масштабная реорганизация онкологической стационарной службы. Санкт-Петербургское государственное учреждение здравоохранения «Городской клинический онкологический диспансер» становится одним из самых крупных онкологических диспансеров в России, его мощность составляет 810 коек.
. Реорганизация учреждения открыла новые перспективы в совершенствовании и развитии диагностического и лечебного процессов. В диспансере:
— открыты отделения компьютерной и магнитно-ядерной томографии;
— создано отделение экстренной цитологической и морфологической диагностики;
— открыт ангиографический комплекс для диагностических и лечебных целей;
— широко внедряется эндовидеохирургия;
— открыты отделения химиотерапии, нейрохирургии, восстановительного лечения (реабилитации) и паллиативной помощи;
— 9 операционных оборудованы видеохирургическими комплексами;
— открыто отделение гистохимии и молекулярной диагностики опухолей.
. В практике применяются криохирургия, ультразвуковая абляция опухолей, фотодинамические методы диагностики, интраоперационная радиотерапия.

Сегодня в комздраве проводили первых шесть руководителей различных медицинских учреждений Петербурга, кому исполнилось или вот-вот исполнится 65 и более лет. Как рассказали ОК-информ в комитете по здравоохранению, это мероприятие было посвящено реализации ФЗ № 256 в Санкт-Петербурге.

«Оздоровить отрасль»

Напомним, ОК-информ ранее писал о том, что идея о возрастном цензе для главных врачей государственных медицинских учреждений принадлежит депутатам от партии «Единая Россия» Андрею Исаеву, Михаилу Тарасенко, Александру Сидякину, Дмитрию Морозову и Татьяне Сапрыкиной. Именно они предложили еще в начале 2017 году внести поправки в Трудовой кодекс, которые, по мнению народных избранников, позволят «оздоровить отрасль» и «влить в нее молодую кровь».

Также напомним, что никто из инициаторов этой спорной инициативы не имеет отношения к медицине: Александр Сидякин работал в области жилищной политики, Андрей Исаев - политолог, а Михаил Тарасенко - металлург. И только два последних имеют медицинское образование, но в последнее время больше занимались партийной и профсоюзной работой. К слову, сам председатель комитета по труду, социальной политике и правам ветеранов Госдумы Ярослав Нилов, также поддержавший это предложение, - инженер-системотехник.

Большинство медиков назвали законопроект убийством медицины и даже вторым делом врачей. В беседе с РИА «Новости» глава профсоюза работников здравоохранения Михаил Кузьменко весной этого года заявил, что «мы потеряем очень много хороших руководителей, нам уже сегодня более 40 тысяч врачей не хватает». Президент Национальной медицинской палаты Леонид Рошаль назвал законопроект ударом по отечественной медицине. Напомним, сам знаменитый педиатр до 82 лет возглавлял НИИ неотложной детской хирургии и травматологии.

Если попросит коллектив

Однако, несмотря на протесты медицинской общественности, федеральный закон № 256, обязывающий 65-летних руководителей медицинских учреждений покинуть свои посты, все-таки был принят. Следовательно, только в Северной столице своих руководителей лишатся несколько десятков ведущих медицинских организаций Северной столицы: Городской онкологический диспансер (Георгий Манихас), НИИ скорой помощи им. И. И. Джанелидзе (Валерий Парфенов), Детская городская больница № 1 на Авангардной (Анатолий Каган), Городская станция переливания крови (Владимир Красняков), НИИ детской ортопедии им. Турнера (Алексей Баиндурашвили), Клиническая больница им. Л. Г. Соколова № 122 (Яков Накатис). Десятки других врачей должны будут уйти из фактически созданных ими учреждений. В начале августа 2017 года вице-губернатор Петербурга Анна Митянина сообщила, что главврачей оставят, если за них попросит коллектив .

«Контракт с ними может быть продлен, если будет получено соответствующее ходатайство от коллектива учреждения. В таком случае контракт продлится, но на срок не более трех лет», - сообщила вице-губернатор. Она также уточнила, что в городском правительстве решают вопрос с 19 главврачами, которые руководят своими учреждениями не на контрактной основе.

«Мной дано поручение комитету по здравоохранению разработать пакет документов, которые будут регламентировать работу тех руководителей, которые работают не по контракту и которым 65 и более лет на начало действия закона - 1 октября 2017 года», - сказала Анна Митянина 9 августа.

Самые опытные и самые лучшие

Второго октября на Малую Садовую пригласили «первую шестерку». Это Раиса Геннадьевна Юрьева (главврач СПб ГКУЗ «Городской центр восстановительного лечения детей с психоневрологическими нарушениями»), Галина Николаевна Степаненко (главный врач «СПб ГБУЗ «Поликлиника городская стоматологическая № 22»), Зоя Анисимовна Софиева (главный врача СПб ГБУЗ «Хоспис № 2»), Алла Владимировна Гурина (главный врач СПб ГКУЗ «Городская психиатрическая больница № 6 (со стационаром)».

Отмечается, что на церемонию проводов не пришли главный онколог Петербурга, главврач СПб ГБУЗ «Городской клинический онкологический диспансер» Георгий Моисеевич Манихас и главный врач СПб ГБУЗ «Туберкулезная больница № 2» Татьяна Юрьевна Супрун.

В комитете по здравоохранению отметили, что Георгий Манихас и Зоя Софиева - поистине знаковые для Петербурга фигуры - скорее всего, останутся на своих должностях главных специалистов в своих областях.

Доктор Манихас останется главным внештатным специалистом комздрава Петербурга по онкологии, доктор Софиева - главным внештатным специалистом Петербурга и Северо-Запада по паллиативной помощи.

Как сообщил ОК-информ сам Георгий Манихас, он не пришел в комитет, потому что его никто не приглашал на сегодняшнюю церемонию и никаких приказов о собственном увольнении он не подписывал. По словам Георгия Моисеевича, председатель комздрава обещал с ним встретиться и продумать какие-то варианты, однако времени для этого так и не нашел.

"Знаете, данная процедура, на мой взгляд скороспелая и непродуманная - я имею в виду исполнение комитетом по здравоохранению федерального закона. Я - человек законопослушный, мне в январе исполнится 70 лет, и я был готов уйти и уйду. Но делать так, как это сделали с главврачами - это, как минимум, неуважение к нашему труду и к нам. Знаете, и музыку Чайковского можно сыграть так, что самые прекрасные ноты будут ужасно исполнены".

Георгий Манихас сказал, что сегодня занимался своими обычными делами: провел конференцию, навестил больных, был в операционной, строил планы на будущее.

Ситуация с сегодняшним показательным прощанием вообще не совсем понятна. ОК-информ поинтересовался у информированных источников, почему именно эти 6 человек оказались в числе первых кандидатов на увольнение, ведь петербургскими медучреждениями руководят люди и более старшего возраста?

«Сначала договоры расторгаются с теми, кому 70 и больше лет и у кого срочные и бессрочные договоры. Затем - с теми, кому от 65 до 69 лет и кто работает по бессрочному, но не предполагающему продления договору. И потом те, кто работает по срочным договорам и кому от 65 до 69 лет. Сегодня в комздрав пришли те, кому уже исполнилось 70 лет или исполнится вот-вот», - сообщили источники.

Как рассказали очевидцы, у большинства присутствующих ком стоял в горле. Всем поняно, что эти врачи - одни из самых опытных и самых лучших. Но и в этой непростой обстановке они болели не за себя, а за свое дело.

«У них потрясающая внутренняя культура, внутренний стержень. Они говорили не про себя и не за себя, а просили продолжить то дело, которому отдали всю жизнь. Поразительно, как им удалось сдержаться», - рассказали ОК-информ очевидцы.

Сам председатель комздрава Евгений Евдошенко выступил с речью: «Передо мной стоит непростая задача, и я, как и многие здесь присутствующие, испытываю неоднозначные чувства. Мне очень жаль, что такие ценные и талантливые сотрудники должны уйти на заслуженный отдых, но, к сожалению, некоторые вещи не зависят от нас. Главное, помните, что мы вас не бросаем. Ваш бесценный опыт, высокий профессионализм и преданность делу будут нужны. Пожалуйста, не отходите от процесса, наблюдайте, консультируйте, учите молодых. И помните, что вы всегда можете рассчитывать на поддержку комитета и мою лично», - сказал Евгений Евдошенко.

Кто придет на их место?

Как сообщил ОК-информ социолог Роман Могилевский, относиться к этой болезненной проблеме надо все-таки осторожно: «Первый момент: да, они люди с большим опытом, огромными знаниями. Обычно они остаются в качестве консультантов, советников, почетных президентов. Хотим мы или не хотим, но приходит новое поколение, и им нужны рабочие места. Второй момент - качество образования, которым вновь приходящие не всегда обладают в достаточной степени. Уровень медицинского образования снижается, и это факт. Если просто уступать место детям - это одно, а вот плохо обученным детям - это совсем другое. Надо было действовать, как раньше: пока не убедишься, что человек действительно высокопрофессионален, место ему не давать».

Роман Могилевский согласился, что сам факт увольнения - это страшный перегруз, мучительный и болезненный: «Они стремятся сделать еще больше, но им бывает сложно выдержать объем работы. Масштабы действительно требуют молодых. И все это требует доведения медицины до тех высот, которые ей были поставлены. Надо сотрудничать с глобальным медицинским миром и образованием. А то мы всех поувольняем - и кто придет?».

Интервью с главным онкологом Санкт-Петербурга

Юрий Зинчук, ведущий: «Огромное спасибо, что согласились дать нам интервью. После той трагической новости, которая пришла из Лондона, эта тема борьбы с раком, она обрела особую актуальность. Когда мы разгадаем тайну рака? Что мы можем сделать, а где мы беспомощны?»

Георгий Манихас, главный врач Городского клинического онкологического диспансера: «Прежде чем лечить, нам нужно сформировать у человека отношение к своему здоровью. У каждого человека должна быть мотивация оставаться как можно дольше здоровым. И наша задача на сегодняшний день, чтобы человек пришёл сюда ещё не заболевшим. Так, чтобы спасти от всех онкологических заболеваний - этого нет. Но мы излечиваем рак кожи, рак молочной железы. На ранних стадиях мы имеем успех у 70% больных».

- Дайте мне совет, что делать обычному человеку, чтобы избежать этого?

Прийти на диспансеризацию. Если во время этой диспансеризации выявится малейшее нарушение и дальнейшее обследование выявит любое заболевание. Но оно выявит его на ранней стадии. Надо призывать, чтобы человек себя любил. Это самое главное.

Вы заметили, что здесь большое количество людей. Просто-напросто здесь сегодня заключительный этап амбулаторного обследования.

- Дайте совет, когда человек узнаёт о том, что у него эта болезнь. Психологически, как справиться, не впасть в отчаяние?

Я всегда говорю: если вы не будете работать, мы ничего не сделаем. Мы должны идти и бороться вместе.

Мы сейчас с вами зашли в маммологический центр экспертизы. Опухолевые клетки привлекают к себе кальций, который виден на рентгенограмме.

- Обследование, обследование и только обследование. И даже если человек чувствует себя здоровым, ведёт правильный образ жизни, бегает, правильно питается - это не есть гарантия того, что он не заболеет?

Нет. Но государство заботится, медики заботятся. Но и сам-то ты должен о себе заботиться? Я же говорил, что нужно себя любить.

- А кого всё-таки выбирает рак? Есть какой-то принцип, алгоритм, по которому эта болезнь и находит свою жертву?

Кто не обращает внимание на своё здоровье. Кто не занимается профилактикой, кто не занимается здоровым образом жизни. У нас сегодня все силы уходят на нарушителей. Вот в чём всё дело. Поэтому здесь должна быть позиция, должна главенствовать любовь. Больше ничего. К себе, к своим близким.

- Периодически появляется информация о том, что супер-лекарство изобрели, эликсир от рака…

Поверьте, что чудодейственной таблетки, которую съел и от всего избавился и вообще вечно будешь жить - её не будет. Я всегда говорю - обращаться и лечиться нужно у онкологов.

Мы заходим с вами в «каньон», где установлено современное на сегодняшний день оборудование. Пациент здесь ложится. Для этого есть маски. Это опухоли головы и шеи. Она сделана для конкретного пациента. Маска фиксируется и где-то в течение нескольких десятков секунд подвергается потоку фотонов. И эти фотоны убивают раковые клетки. Я бы не сказал, что онкологическое заболевание - это грех, за который расплачиваются. Здесь нет расплаты. Опухолевая клетка - это расплата за эволюцию. Нормальная клетка запрограммирована прожить свой цикл и умереть. Но на каком-то этапе она теряется способность умереть. Она производит себе подобных, но не умирает. Информация той, которая не умерла, она передаётся последующим поколениям, они начинают разрастаться и нам вредить.

- Почему мы до сих пор не можем разгадать эту тайну? Как сделать так, чтобы эти клетки не размножались?

В них запрограммирована вечная жизнь и вечное развитие. Она должна умереть, но она должна дать развитие последующим. И она находит обходной путь. Это то же самое, что сказать, а можно остановить эволюционный процесс? Мы начали с чего? Вполне возможно, что идет эволюционный процесс к тому, чтобы разработать тот индивидуум, последующего человека, который появится, который будет не подвержен опухолям. Но поверьте, появится что-то другое. Поэтому сейчас нужно радоваться сегодняшнему дню, сегодняшнему солнцу, сегодняшней жизни и счастью. Другого не будет. Давайте будем радоваться сегодняшней жизни.